Мир Гаора. 4 книга. Фрегор Ардин - Татьяна Николаевна Зубачева

Пятый слишком явно показал свою заинтересованность в жизни Рыжего, но любви у Рыжего к хозяину от этого не прибавится, вернее, она сильно убавится. Ага, так ведь это Пятому и нужно! Хорошо сделано, чисто! Отправки в пресс-камеру раб хозяину не простит, преданность станет теперь весьма условна, а значит, его можно будет использовать против хозяина. Неужели Фрегор этого не понимает? Или он так уверен в Рыжем? Или… ему всё равно?

За этими размышлениями Венн следом за Пятым и Фрегором прошёл в один из кабинетов, где Фрегор получил путевку-предписание в ведомственный закрытый санаторий, сердечно попрощался с другом и заботливым начальником и отбыл. Когда Пятый и Венн остались вдвоём, Пятый улыбнулся:

— Когда Огонь даёт слишком много, его благодеяния перестают ценить.

— Вы правы, — кивнул Венн и осторожно продолжил: — Когда не ценишь, то и не имеешь.

— У неимущего отымается, — подхватил Пятый. — Приятно, что молодость не забывает мудрости предков. Не оставляйте своего друга в одиночестве. Такие потрясения часто дают… нежелательные последствия. А при отягощённой наследственности…

На этом они расстались, но Венн уже всё понял и давно не нуждался в мелочной опеке и детальном руководстве. А что касается планов начальства… будем их осуществлять, пока они совпадают или способствуют собственным, но, разумеется, внося необходимые коррективы. Теперь лишь бы Рыжий выдержал пресс-камеру. Здоровье он там возможно и сохранит, если не будет сдуру лезть на рожон, а вот крышу может и потерять. А без крыши он уже только для утилизации пригоден. Вот аггел, не одно так другое.

Он опять плыл. В белой, обжигающе-холодной боли. Последние слова хозяина болезненным эхом отдавались в голове. Пресс-камера… пресс-камера… пресс-камера… такова моя воля… пресс-камера… на «губе» была пресс-камера, туда отправляли на медленную смерть, когда карцер считался слишком слабым, а приказа убить не было, там сидели приговорённые к расстрелу и откупали себе ещё день жизни, убивая подсаженных. Живыми оттуда не выходили, то, что вытаскивали… пресс-камера… его в пресс-камеру… За что? Нет, зачем… Зачем Фрегору его убивать? И сам себе ответил. А просто так… О Жуке Гаор старался не думать, Жук уже у Огня, ждёт его… пресс-камера… нет, он не ляжет сам, его убьют быстро, и он встретится… с Жуком и Кервином… они там, ждут его… пресс-камера…

Его куда-то везли, иногда каталку встряхивало, и привязные ремни впивались в тело, но эта боль уже казалось слабой и неопасной. Внутри болезненно дёргалось и зудело, под закрытыми веками вспыхивали и гасли ослепительно-белые молнии, болело горло… но боль не такая, чтобы потерять сознание… чтобы уже вместо белизны темнота и ничего не чувствуешь… каждый толчок отдаётся во всем теле…

Каталка остановилась, щёлкнули замки и рычаги, резкий запах ударил даже не в нос, а прямо в мозг, выжав из него хриплый еле слышный стон. Каталку наклонили, и он скатился на пол, холодный и скользкий кафельный пол. Гаор слегка приоткрыл глаза, увидел сверкающую белизну и зажмурился. А над ним вели свой сугубо деловой разговор два голоса. Он слышал и, к своему ужасу, всё понимал.

— Он личный раб-телохранитель. После тока. К вам на декаду. Так что кожу не рвать, и вообще, чтобы целенький был. Понял, морда?

— Да, господин старший надзиратель.

— А в остальном пусть всё до печёнок прочувствует. И чтоб без перерывов. Знаю я вас, двадцать рыл, чтоб в нём всегда хоть один да был.

— Сделаем, господин старший надзиратель.

— Сегодня не кормите его. И чтоб не пил, тока ему под завязку ввалили. А он, — и хохоток, — работающим нужен.

— Да, господин старший надзиратель.

— Если не справитесь, все в печку пойдёте.

— Да, господин старший надзиратель.

— Сегодня он кричать не может, но чтоб завтра уже голосок был, понял?

— Да, господин старший надзиратель.

— Ну, и стерженьками его поковыряйте, аккуратно, но чтоб прочувствовал.

— Сделаем, господин старший надзиратель.

— И чтоб через три дня сам работал. По всему циклу пропустите его.

— Да, господин старший надзиратель.

— Всё, забирайте эту падаль, и в работу. Теперь ваша очередь.

Его взяли за руки и поволокли по полу, перетащили через железный порожек-рельс. Рабская камера — понял Гаор. Та сволочь сказала: «будет среди своих». Это рабы, его будут насиловать и мучить рабы, такие же, как он. Сделают таким же палачом и подстилкой, как они сами. На «губе» было так же, кто выживал в пресс-камере, сам становился палачом. Нет, не хочу, нет!.. Он попробовал рвануться, но несколько сильных умелых рук прижали его к полу и защёлкнули наручники на запястьях.

* * *

СОН ВОСЬМОЙ

…время всё равно идёт, даже когда стоит…

* * *

Дамхар

Усадьба капитана Корранта

571 год

Осень

8 декада

4 день

Снег в этом году выпал рано, ещё в начале восьмой декады осени, и лёг сразу плотно. По нянькиным приметам зима ожидалась холодной, но снежной, так что сад пострадать, как сказали ему, не должон. Ридург Коррант сидел в своем кабинете за письменным столом и разбирал бумаги. Новые законы о бастардах неизбежно потребуют поездки в Аргат, так что стоит заодно и кое-какие другие дела провернуть и оформить. А ведь не так плохо всё складывается — год он, похоже, завершит с прибылью. И самое приятное, что прибыль обнаружилась там, где не ждал.

В дверь кабинета тихонько постучали. Коррант поднял голову и улыбнулся.

— Войдите, — сказал он нарочито строго.

Дверь открылась, и Малуша вкатила сделанный Тумаком сервировочный столик на колёсах. На Малуше был новенький белоснежный фартук с оборочкой поверх платья, а волосы упрятаны под белый же высокий колпачок, совсем как у повара на картинке в книжке.

— Извольте откушать, — весело сказала Малуша.

— Изволю, — рассмеялся Коррант. — Чем сегодня меня потчуешь?

— Суфле алемань, — бодро сказала Малуша, не запнувшись ни на одном слове.

— Ох! — восхитился Коррант, пока Малуша весьма ловко расстилала перед ним на столе салфетку и переставляла со столика блюдо, накрытое перевёрнутой миской, которая изображала необходимую по рецепту крышку, тарелочку с тонкими ломтиками белого хлеба, бокал для вина, обёрнутую салфеткой бутылку белого вина и раскладывала приборы.

Накрыв на стол, она поклонилась:

— Приятного вам аппетиту, хозяин.

Коррант снял крышку, вдохнул поднявшийся сразу пар и одобрительно кивнул:

— Молодец, Малуша.

— Вы откушайте, тогда и хвалите, — серьёзно сказала Малуша. — Может, оно и не по вкусу вам будет.

Рыбное суфле было, как и положено, нежным и воздушным, пряностей в меру, вино подобрано правильно, овощной гарнир не перебивает вкус суфле, а оттеняет его. И, доев, Ридург повторил:

— Молодец, Малуша, сегодня безукоризненно. Где рецепт отыскала?

— А